вагонетки. Часть шахт оборудована подъездными путями, большинство – нет. И носится куча «охотников за самородками», ищущих интересные выходы руд различных типов. Их добыча обычно интересует только меня или они сдают их «домщикам». Люди эти прошли краткий курс обучения и им показали основные типы минералов, встречающихся здесь. Вот они и стараются. За находку «интересного» материала полагается премия. Ряды дымных домниц, от которых пахнет серой, бояре обошли подальше, задержались только у кузниц. Но там шла обычная работа.
– А бронь и мечи куете? – спросил Всеволод.
– Здесь – нет, но их выпуск может быть налажен в любое время.
– А где такие луки делаете.
– Эти нам привозят, пригласили и мастеров, но этот лук делается очень долго, и большую часть материалов мастера покупают не здесь.
– На сколько шагов бьет?
– Двести длин. Мой бьет на 250. – ответа не последовало, зато в оружейке моих «аскеров» воевода почувствовал себя на вершине счастья. Еще бы, он в жизни не видал «алмазную» заточку по булатной стали, воронение несколькими цветами, гравировку и номер оружия. Да и вариантов мечей предлагалось много. Самому ему мешали раны, поэтому опробовал оружие другой дружинник, к мнению которого все прислушивались. Видимо, мастер своего дела. Но выражение его лица мне не понравилось.
– Вы чем-то недовольны? – спросил я его. Тот вскинул глаза, затем их опустил, забормотав извинения, в самом конце сказал, – Я не знаю, где лежит мой брат, и не отдан ли он на съедение воронам.
– Все кривичи и словене лежат вон там, в длинном кургане, их дух вознесся вместе с дымом на небо. Пруссов хоронили сами пруссы в лесу, у места последнего лагеря. Мы никого не трогали и сюда никого не звали.
– Светлый князь, спасибо, что приютили дух Возгаря, если бы пруссы не кинулись рубить проволоку, то все было бы по-другому.
– За морем телушка – полушка, да рупь перевоз. Сидеть на чужих мечах ни у кого долго не получалось. Они обязательно нацелятся в спину. Защищать отчий дом должны мы сами, а не наемники, которые только и ждут момента, чтобы сесть за стол и положить на него ноги.
– Я запомню это, светлейший князь. Мы очень дружны были с братом.
Глава 8. История семьи еще больше запутывается
По окончании «экскурсии» пятеро «делегатов» собрались в одном из шатров, расставленных в их лагере, о чем мне доложил наблюдатель. Мы расположили делегацию так, чтобы видеть все, что происходит в их лагере. «Официально» наши силы равны: двадцать три человека с их стороны, против девятнадцати с нашей. Плюсом выглядело только наличие у нас укрепленного замка. Это если не считать восьми с половиной тысяч неорганизованных человек в городе и окрестностях. Но, помня их поведение во время прошлого «визита» новгородцев, надеяться на «толпу приверженцев» просто не приходилось. Хотя… шесть человек из города, все-таки, пришли.
– Княже, чего они опять приперлись? Мало показалось, как наша дружина им кости посчитала? Опять длинный курган городить? – высказал свое мнение Ланкруст, старейшина самого большого в городе «района» домнарей. – Ты же нам обещал бронь и оружье выдать, ежели придут.
– Обещал, но с таким количеством «гостей» мы и сами справимся. Надобности собирать ополчение пока нет. Наблюдение выставьте, пока этого достаточно. Сигнальные ракеты я вам передал, наблюдатели в вашу сторону смотрят постоянно.
– Мы тут посовещались, две сотни отроков тебе пришлем. Семь десятков от меня, и тридцать от Сегрунда, остальные районы пока по двадцать пять дадут, закончим хлеба убирать, еще сотню выделим для дружины. Больше, не взыщи, нету. Плотину тоже сыпать кому-то надо. Сам сказал, что она – самая важная.
– За желание помочь – большое спасибо, но отроков на службу пока не возьму. Вы бы лучше гонцов в Пермь направили еще людишек набрать. Урожай хороший, еще одну площадку для сева люди Торопа подготовили, сахарный завод в этом году будет обеспечен свеклой полностью. Мясо есть, ледников – восемь штук новых. Не обращайте внимание на «гостей», они того не стоят.
– А чего хотят?
– Да дело сложное! Кто-то убил всех князей первородных и их наследников.
– Убил? Мыслимо ли дело!
– Обставили его так, что не подкопаешься: сами, дескать, померли. Не иначе византийцы со своими ядами да отравами вписались. И заставили «посадских» принять дружину «норманскую», которую мы здесь и оставили в разноцвете. Сорвали мы им большое-большое дело. Не нравится византийцам, что десять племен, населяющих новгородские земли, объединились. Решили «помочь» разъединиться. Изнутри.
Я многое бы мог рассказать главам «городской администрации» о том, что и не такие «Союзы», и «Объединения», могут расколоться. На моих глазах моя Родина раскололась на 17 частей, потом еще на несколько. И все «изнутри». А нас, боевых офицеров, солидно разбавленных «политработниками и непонятно кем», нестриженные «офицеры» уговаривали, что это «воля народа» на Всесоюзном офицерском собрании. «Вы против народа пойдете! В вас говорит „милитаризм“! Нас примет семья демократического мира с распростертыми объятьями!» Приняла! Так, что посла из Вашингтона отзывать пришлось чуть позднее! Это – последний шаг перед войной. И все держится на продлении срока эксплуатации «Воевод». Но, мои собеседники этого, увы, не поймут. Требуется найти какие-то другие слова и примеры.
– Город наш защищен, как никакой другой. Враг пока даже не знает, где мы находимся. Соседи, пермяки, ваши ближайшие родственники. С ними мы не воюем. И «огнищанам» пермским собрать против нас войско не удалось. Так?
– Так, княже. Куды им, супротив нас!
– Да не хорохорьтесь! Когда дружина новгородская пришла, то ни один из вас сюда не пришел.
– Было дело, княже, струхнули, забоялись. Ратники нас могли в куски порубать, а ты оружье и бронь ополченью не дал.
– Класть вас в бою надобности не было. К вам они не пошли, дорогу не знали, а уж как вы все хотели у полей поселиться, не мне вам рассказывать! Было?
– Было, княже! Непривычно житевать далече от хлебушка.
– Так ведь каждому давался участок большой, и под дом, и под огороды. Так?
– Так-то оно так! Да только Тороповы люди при земле были, оне там работали, а нам казали, шо от них за роботу получете! А ну как не дадут? Али прихворнешь? – сказал самый хитрющий из старейшин Ахмыл, полукровка пермяка и словенки (новгородки), – Этого, княже, и замятились. Но, чаво не было, того не было! Тех, кого в верви не приняли, и по твоим указам, зело мало. И за дело. Остатни завсегда сыты были, и хворобые, тоже.
Я его словеса разбирал слабо, так как путал он оба наречия,